классика жанра - умная застенчивая начинающая писательница знакомится с кажущейся легковесной, яркой, экспрессивной, беспрерывно генерирующей без пяти минут старшей сводной сестрой
как всё у Баумбаха, очень очень хорошо
она из того типа людей, в котором меня бесит всё, кроме того, что я влюблена в него
её красота была того редкого типа, что заставляла хотеть быть собой, а не быть похожей на неё
быть рядом с ней, как будто жить в Нью-Йорке, рядом с ней хочется перестать прятаться и начать жить на полную
- порой не могу понять, то ли ты дзен-мастер, то ли социопат
- я нормальная
служить маяком надежды для посредственностей - одинокое дело
2) у нас дома у мамы и папы тоже бывали случаи, что "опять пора за квартиру платить", и надо "изобрести"
зарплата врача и инженера плюс пять детей
папа шёл на пляж, играл в покер, выигрывал, всегда
для него это тоже была "мелочь, семечки", как у гениального человека, которого описывает Татьяна Никитична:
Михаил Александрович обладал этой же способностью: изобретать работающие, эргономичные приборы прямо в голове. Когда они представали ему в его воображении во всех деталях и подробностях, он наносил готовые чертежи на бумагу и шел в патентное бюро. Там их отрывали с руками, они были уникальны. Михаил Александрович не очень любил изобретать мелочовку, это было слишком просто, он обдумывал какие-то более фундаментальные вещи. Но есть-то надо было, и его жена Шушечка периодически напоминала: «Миша, опять пора за квартиру платить. Изобрети что-нибудь». Тогда Бонч запирался на ночь в своем кабинете, с чаем и папиросами, и к утру выходил с готовым проектом, каковой и продавал в бюро патентов, и тогда можно было купить мясо, и коренья для супа, и велосипед, и хороший костюм в полосочку. Помимо этого, у него была куча идей, которые ему и продавать-то было лень, – так, мелочь булочная. Мозг его работал как целый институт.
Папа дружил с сыном Бонча, Алексеем, часто бывал в их квартире и, соответственно, обедал с ними. Однажды за столом, когда ели суп, он рассказал, что вот, сегодня в газете прочитал про конкурс: требуется в трехмесячный, что ли, срок представить проект какого-то хитрого, водоизмерительного, что ли, доселе не изобретенного прибора. Вот как бы вы подошли к этому решению, Михаил Александрович? – спросил молодой папа. «Дальше, – рассказывал он, – произошло то, что я никогда не забуду: я увидел работу мысли со стороны. Бонч в этот миг зачерпывал суп, куриный бульон, как помню, с рисом. Он застыл, как бы окаменел; ложка его, наполовину поднесенная ко рту, замерла на полпути; рот, приоткрытый для этого супа, так и остался приоткрытым и обмяк; глаза выпучились, и взгляд словно бы исчез из них, обратившись куда-то внутрь, мышцы лица расслабились и обвисли, и лицо, такое умное и энергичное, стало словно бы маской идиота. Все, что составляет внешнее выражение лица, исчезло, ушло внутрь, в мысль. Я смотрел как завороженный… Бонч не шевелился. Так прошло минуты полторы. Потом он ожил, лицо его вернулось на место, взгляд включился, он донес остывшую ложку до рта и сказал: записывай. И я на салфетке записал схему, которую он мне продиктовал, и это была самая простая, эффективная, экономная и остроумная схема из всех, которые я потом видел. Но он не стал ни патентовать ее, ни в конкурсе участвовать. Для него это была мелочь, семечки».
"На малом огне"
3) из любимой серии - "учёные против мифов", даже школьникам будет любопытно, ничего сверх-сложного, красота
